Как делят углепром Украины?

Начало каждого нового года принято считать неким рубежом, когда все можно начать с чистого листа. На самом деле это, конечно, не так. Год-то, может, и новый, но проблемы — старые. И методы решения этих проблем, как правило, те же. Во всяком случае, история не сохранила примеров гениального озарения под оливье с шампанским.

Это особенно верно, если речь идет об угольной промышленности — отрасли громоздкой, сложной и к резким пируэтам не склонной. Здесь все процессы имеют большую инерцию, и после поворота штурвала поднятые сменившим курс «кораблем» волны бьются о берег еще несколько лет…

Поэтому основные актуальные тренды в угледобывающей отрасли следует отсчитывать от 9 декабря 2010 года — дня, когда было официально объявлено о расформировании Министерст­ва угольной промышленности Ук­раины. Сверхвлиятельное ведомство, руководившее гигантскими государственными активами, было низведено до уровня департамента в Минтопэнерго. Нес­коль­ко пафосно, но, пожалуй, правильно будет расценить произошедшее как сокрушительный разгром многотысячной «гвардии труда», ведомой «угольными генералами» в черных мундирах.

С этого момента началась и по сей день продолжается передача угольных активов из-под опеки государства в руки представителей крупного бизнеса. Но бизнеса не всякого, а строго по списку. Список, к сожалению, не публикуется.

Проиграла ли в результате страна? С одной стороны, каждый год в День шахтера первые руководители в своих выступлениях говорили ритуальную фразу о том, что уголь — основа энергетической безопасности Украины. Особенно в условиях перманентно растущих аппетитов российских газовщиков, нефтяников и прочих титанов государственной мысли РФ. Но если, как советова­ли евангелисты, «по делам их судить их», то пос­ледний раз тема уг­ля обсуждалась на Совете национальной безопасности и обороны давненько — 30 октября 2008 года. Затем судьбу угольных предприятий решали в других кабинетах.
С другой стороны, курс на разгосударствление угольной отрасли был обозначен еще раньше. Тема приватизации шахт оставалась долгоиграющей немало лет. В 2010—2011 годах процесс пошел. Но совсем не так, как представляли идеологи разгосударств­ления.
Вместо прозрачной распродажи с открытыми конкурсами, видевшейся наивным мечтателям, в ход пошли сложные и сомнительные инструменты аренды и концессии, не до конца ясные механизмы частно-государственного партнерства. Вопреки заветам классиков кинематографа, советовавших «не путать свою личную шерсть с государственной», все смешалось в доме Облонских, как сказали бы классики литературные.

В почетном деле перекладывания забот о шахтах и добываемом ими угле на свои хрупкие плечи четко обозначились четыре стратегических курса. У каждой из этих стратегий есть свои сторонники, отметившиеся достаточно весомыми достижениями в прошедшем 2011 году. И обозначившие, пусть и намеками, планы на будущее.

Первая — назовем ее условно «стратегией Звягильского» — представляет собой банальную и недвусмысленную приватизацию. «Угольный генерал», посвятивший много лет службе советскому, а потом украинскому углепрому, решил сам вознаградить себя за заслуги на этом поприще. И узаконить свои отношения с шахтой имени Засядь­ко, которой давно руководит. При­ватизацион­ные процедуры, стартовавшие в конце 2010-го, весной 2011-го были в основном успешно завершены. Этот серьезный прецедент позволяет легко увидеть и оценить особенности этой стратегии. Во-первых, конечно же, стремление заплатить поменьше. Во-вторых, прихватить что-нибудь в качестве бонуса. В случае с шахтой им. Засядько бонусом стали более 5 тыс. га сельскохозяйственных угодий и специальное внеконкурсное разрешение на разработку девяти потенциально газоносных участков. На семь участков недавно заявили права структуры Юрия Иваню­щен­ко, но Высший админсуд принял сторону Звягильского.

У такой модели разгосударствления углепрома вряд ли будет много последователей. Среди нынешних государственных менеджеров отрасли нет фигуры, равной по влиянию Ефиму Звягильс­кому. А менее авторитетному товарищу тут ловить нечего. Скажем, гендиректор «Макеев­угля» Станислав Толчин, который начал активно намекать на возможность приватизации подчиненного ему объединения, за прошлый год пережил два теракта (один — у админздания, второй — во дворе собственного дома), проверку КРУ, маски-шоу с изъятием документов и прочие радости бытия простого советского… то есть, пардон, украинского руководителя. Теперь Толчин поправляет здоровье в Израиле, а ГП «Макеевуголь» командует назначенный Мин­энерго­уголь­промом и.о. Михаил Ничипора. Послед­ний, выступая в СМИ, уже успел вдогонку обвинить предшественника в том, что тот загнал ГП в долговую яму. Причем яму приличной глубины — в 1,7 млрд. грн.

Вторую стратегию можно назвать «стратегией Ахметова». Если бы речь шла не только об углепроме, то, конечно, соавторов было бы намного больше — Клюев, Бойко, Фир­таш… Суть этой стратегии, если вкратце, заключается в том, чтобы заставить активы, формально остающиеся государственными, работать на себя, любимого. Пер­вым блестящим примером стала история крупнейших угольных объединений Луганской области — «Ро­веньки­антрацита» и «Сверд­лов­­антрацита».

Особенностью данной стратегии является то, что в попавших в сферу влияния активах создается неформальная, но очень прочная структура управления. С созданием технологических цепочек производства, сбыта и потребления продукции. Вспомним, например, как лихо пролетел «Уголь Украины», обойден­ный ахметовским «ДТЭК-­трейдингом», с поставками угля на «Западэнерго» и «Донбассэнерго». Констатируем очевидное — государство лишилось возможности маневрировать ресурсами, якобы ему принадлежащими. Говорить об энергетической безопасности страны в такой ситуации просто неприлично.

За 2011 год частные инвесторы вложили в углепром 1,6 млрд. грн. В 2012-м, утверждают в Минэнерго, дадут вдвое больше. Но разделить оптимизм чиновников по этому поводу сложно — речь идет не о благотворительности и не о безвозмездных подарках от чистого сердца.

Потом процесс поставили на поток. В результате отлично проведенного блицкрига был принят Закон «Об особенностях аренды или концессии объектов топливно-энергетического комплекса, находящихся в государственной собственности». Закон сразу же активно заработал — в долгосрочную аренду ДТЭК попало, кроме упомянутых, объединение «Доб­ро­поль­е­уголь». А Мин­энерго­уголь­пром уже разработало проект постановления Каб­мина «Об утверждении Перечня объектов топливно-энергетического комплекса, находящихся в государственной собственности, которые могут передаваться в аренду или концессию». Пере­чень этот министр Юрий Бой­ко никому не показывает, отнекиваясь тем, что «каждый проект будет рассматриваться индивидуально».

Поэтому судить приходится по скупым крупицам информации, просачивающимся из-за плотно закрытых дверей. Среди следующих кандидатов на концессию эксперты Института экономико-правовых исследований НАН Украины называют «Луганск­уголь», «Лисичанск­уголь» и «Пер­во­майскуголь». А профсоюзы сообщали о том, что уже фактически началась предпродажная подготовка шахт «Донецкой угольной энергетической компании».
Что будет дальше? Предуга­дать несложно — на сайте Мин­энерго уже опубликован проект закона «Об особенности приватизации угледобывающих предприятий». Так что все, кому понравится «тест-драйв» государственных шахт, смогут взять их себе насовсем. Оба упомянутых закона интересны тем, что вся предпродажная подготовка фактически ложится на государство, а лицензии на разработку недр новым собственникам будут предоставляться вне конкурсов. В пояснительной записке указывается, что «общественного обсуждения законопроект не требует», а также нет ни одной расчетной цифры возможных доходов государства от приватизации углепрома. Видимо, это следует рассматривать как открытое признание того простого факта, что государство от этого доходов не получит. В отличие от отдельных его, государства, представителей…

Третья стратегия — «стратегия Януковича—Иванющенко». Так получилось, что достаточно немногочисленными публичными проекциями эта стратегия обязана Алек­санд­ру Януковичу и Юрию Иваню­щен­ко, за которыми отечественная пресса следит вполне пристально. Изредка всплывают другие имена, например луганчанина Александра Ефремова. Наверняка есть множество других, не столь известных приверженцев этого паттерна.

Здесь все совсем просто — частные структуры не претендуют на активы и возможности долгосрочного влияния, а ориентированы исключительно на освоение денег, вращающихся в государственном секторе угольной промышленности. Это старые добрые тендеры, где появляются и исчезают фирмы, широко известные в узких кругах. Благодаря им наблюдается странная тенденция: государственная доля в углепроме сокращается, подобно шагреневой коже, а финансирование отрасли растет. Шахты буквально накачиваются деньгами. За полгода госсектор безболезненно поглотил более 18 млрд. грн. Теперь облизывается и просит еще.

Виктор Янукович в ответ анонсировал миллиард долларов китайских инвестиций. Обозна­чили свою готовность кредитовать украинские шахты и российские Внешторгбанк и Сбербанк, считающиеся «копилками Кремля».

Уследить за деятельностью участников схем сложно — как в старые добрые времена, компании-однодневки сразу после создания обрастают госзаказами на миллиарды бюджетных гривен, потом исчезают, перерегистрируются, сливаются… Для постороннего взгляда — броуновское движение. Для знающего человека — системное явление. Для Эйн­штейна и Шварцшильда — классическая черная дыра.
Наконец, четвертая стратегия, которая пока остается безымянной (хотя связанных с ней имен тоже называлось немало). Это — «стратегия копанок». Борьба с нелегальной добычей угля оказалась настолько успешной, что «копанки» постепенно становятся очень стабильной и значимой отраслью экономики. Вместо кустарных дыр в земле правоохранительные органы находят громадные комплексы, где разработка ископаемых ведется в промышленных масштабах.

По нашим сведениям, инфраструктура легализации добытого угля тоже налажена на очень серьезном уровне. Широкая сеть фиктивных транзитных фирм, через которые проходят поставки — по документам. Склады, площадки для хранения, отработанные алгоритмы логистики — фактически. Вместо селян, потихоньку прикупавших пару тонн уголька на зиму, клиентами «копанок» становятся крупные промышленные предприятия, в первую очередь, представители украинского ТЭК.

Более того, «копанки» уже стали объектом серьезной опасности. Так, Донецкая железная дорога вдруг обнаружила каких-то людей, которые хладнокровно рубили деревья и копали карьеры, демонстративно уничтожая насыпи, подъездные пути к объектам «железки» и прочие незначительные препятствия на пути к богатствам недр. Отме­чены случаи проседания фундаментов жилых домов, дорог, других объектов.
Складывается впечатление, что власти не очень представляют, что с этим делать. Луганский губернатор Владимир Пристюк на совещании с участием Юрия Бойко сурово отрезал, что никакой легализации «копанок» быть не может. А Кабмин в ответ выкатил проект постановления о «малых шахтах» с упрощенной процедурой получения разрешительных документов.

Как бы ни хотелось быть оптимистом, но следует признать, что, скорее всего, в наступившем году дракона несчастный украинский углепром будут «драконить» усиленными темпами. При этом долги и проблемы, по всей видимости, потенциальные инвесторы себе не возьмут. Оставят государству. Эксперты, в частности, указывают, что в новых законах, регламентирующих аренду и концессию угольных предприятий, оставлена лазейка, позволяющая избежать погашения просроченных долговых обязательств.
Кстати, долгов по зарплате — тоже…

Евгений Шибалов