России придется отдать нефти $700 млрд

Россия должна обеспечить нефтяной индустрии $700 млрд инвестиций и благоприятный налоговый режим. Это единственная возможность не допустить резкого снижения добычи, предупреждает в эксклюзивном интервью «Газете.Ru» Фатих Бироль, главный экономист International Energy Agency.

– Международное энергетическое агентство (IEA) снизила прогноз спроса на нефть. С чем это связано, вы считаете котировки неоправданно высокими?

– Я называют текущий уровень цен опасной зоной. Опасной для глобальной экономики.

Энергетические ресурсы – это хребет любой экономической системы и сейчас он очень хрупкий, особенно в странах, входящих в Организацию стран экономического сотрудничества и развития. Еще год назад я предупреждал, что ситуация в Ливии и нестабильность на Ближнем Востоке поднимают цены на опасную высоту. Рынок до сих пор на ней находится.

– Политические процессы стали главным фактором ценообразования на рынке нефти?

– Геополитическая напряженность, политическая неопределенность конечно играют роль в процессе формирования цен. Но спекулировать о влиянии каждого конкретного конфликта на котировки я бы не стал. Хотя в ноябрьском отчете World Energy Outlook мы рассматривали возможный эффект от снижения инвестиций в разведку и добычу на Ближнем Востоке и в Северной Африке после «арабской весны».

У правительств могут смениться инвестиционные приоритеты, а частные компании будут закладывать в инвестпрограммы повышенные риски. Мы выяснили, что в случае сокращения инвестиций в период до 2015 года на треть от необходимого уровня, добыча в регионе к 2020 году упадет на 6 млн баррелей в сутки. Это соотносится с нашим основным сценарием, который предусматривает рост цен до $150 за баррель на 5 лет – до тех пор, пока на рынок не поступят дополнительные объемы сырья от ввода новых мощностей.

Эти процессы будут сопровождаться резкими скачками котировок. Весь мир рассчитывает на рост поставок с Ближнего Востока и из Северной Африки, регион сохранит принципиальную важность для рынка.

– Рецессия в Европе и внимание международного сообщества к ядерным амбициям Ирана не могут, напротив, привести к снижению котировок нефти?

– На другой стороне медали много факторов, которые могли бы снизить давление на цены в краткосрочной перспективе. Одни из них – ухудшение макроэкономических показателей в «еврозоне». Другие – это восстановление поставок из Ливии и увеличение добычи нефти в США. Я не претендую на то, чтобы предсказывать, в каком направлении пойдет мировой рынок нефти. Все зависит от соотношения указанных факторов. В краткосрочной перспективе неопределенность с ценами сохранится.

В World Energy Outlook мы оцениваем факторы, которые будут определять динамику в более долгосрочном плане. В этом ключе для рынка нефти очень важен рост рынка автомобилей в развивающихся странах. Мы ожидаем, что за следующие 25 лет в мире будет 1,7 млрд машин. Это не означает, что спрос на нефть удвоится, так как эффект снижают перевод транспорта на альтернативное топливо или, как минимум, применение энергосберегающих технологий. Но автопарк все равно очень важен для динамики цен на нефть в будущем.

И еще один момент: каждый баррель нефти, который в будущем попадет на рынок, будет доставаться производителям с все большим трудом, будет дорожать.

Я уже несколько лет говорю, что эра дешевой нефти закончилась.

– Привязка цен на газ к котировкам нефти и нефтепродуктов сохраняет актуальность или это уже анахронизм?

– Однозначного ответа нет. На разных рынках действуют разные модели ценообразования и привязку газовых цен к нефти нельзя назвать общей практикой. Она сохраняется на рынках Азиатско-тихоокеанского региона, но отсутствует в Америке и Великобритании.

Но совершенно ясно, что традиционная привязка долгосрочных газовых контрактов с Западной Европой в последние годы находится под жестким давлением из-за наличия более дешевого газа на спотовом рынке и возможностей по импорту сжиженного газа. Ряд долгосрочных контрактов уже пересмотрен по ценовым параметрам в пользу большего соответствия рыночным ориентирам.

По-прежнему непонятно, это временная мера или тенденция. Лично я считаю, что привязка газовых цен к нефти останется актуальной для долгосрочных контрактов, роль других механизмов ценообразования будет становиться все более важной.

– Модель «открытого рынка» может применяться для энергетического сектора? Или эта индустрия всегда будет защищена протекционистскими барьерами?

– Полноценные энергетические рынки – это лучший способ обеспечить бесперебойность поставок и поддержать глобальный экономический рост. Такие убеждения разделяют все страны-участницы Международного энергетического агентства. Конечно, нельзя оставить все нюансы отрасли на саморегулирующую функцию рынка. Регуляторная практика очень важна, в основном, чтобы обеспечивать защиту окружающей среды, климата.

– Российским компаниям придется менять бизнес-модели для сохранения европейского рынка?

– Любая компания, работающая на определенном рынке, должна соблюдать правила этого рынка. И лучше, если компания не просто наблюдает за тем, как меняются требования регуляторов, а адаптируется к новым условиям, применяет новые технологии.

Европа строит единый, интегрированный, конкурентный рынок газа. Параллельно, меняется структура потребления топлива: его применяют в электроэнергетике или в качестве резервного варианта при выходе из строя возобновляемого источника энергии.

Компания, которая поставляет газ в ЕС, должна выстраивать бизнес-модели, отвечающие новой реальности.

– Как вы оцениваете перспективы сланцевого газа и будущее альтернативной энергетики?

– Пока я не вижу очевидных признаков завершения бума в разработке нетрадиционных источников газа в Северной Америке. Но перспективы этих проектов остаются неопределенными. С одной стороны, растет интерес к этому сектору – заинтересованы Европа, Латинская Америка и Азиатско-тихоокеанский регион. С другой стороны, объем производства остается достаточно скромным. Часто его вообще не заметно.

Программам по разработке нетрадиционных источников газа мешают развиваться недостаточное качество ресурсной базы, сложности при извлечении, бывает, что существующие технологии бурения не подходят.

Также следует лучше оценить влияние на окружающую среду. Прорыв в этом направлении может обеспечить Китай. По предварительным оценкам, ресурсы там очень велики, а спрос стремительно растет. В целом, мы ждем роста добычи газа из нетрадиционных источников к 2035 году до 40% от общего объема.

Прогнозы в отношении альтернативной энергетики также предполагают резкий рост в ближайшие десятилетия. К 2035 году энергия из возобновляемых источников и природный газ обеспечат удовлетворение двух третьих от роста мирового спроса. В секторе электроэнергетики половина ввода новых мощностей придется на гидроэлектростанции и ветряные генераторы.

– Развитие альтернативной энергетики меняет структуру зависимых от нефти экономик? Для России это актуально?

– Последний отчет World Energy Outlook акцентирует внимание на перспективах развития топливно-энергетического комплекса России. Огромные возможности по развитию возобновляемых источников энергии, за исключением гидроэлектроэнергетики, в вашей стране очевидны для всех. Например, на Северо-Западе России и в Восточной Сибири может быть платформа для производства биотоплива, там много отходов деревообрабатывающей промышленности.

В такой огромной стране как Россия возобновляемые источники энергии могут стать выходом для отдаленных поселений, где есть проблемы с подключением к сетям, а возить топливо туда дорого.

Но мы не ждем драматической трансформации российского топливно-энергетического комплекса.

Недра обеспечивают около 90% предложения на энергорынке России. К 2035 году показатель сократится незначительно – до 85%, доля ядерной энергетики и возобновляемых источников будет расти медленно.

– Снижение добычи нефти в таких условиях – это реальная угроза для России?

– Мы прогнозируем, что добыча в России будет несколько лет держаться на текущем уровне. Потом начнется небольшое снижение. До 2035 года показатель останется на уровне, близком к 10 млн баррелей в сутки.

Месторождения Поволжья, Урала и некоторые в Западной Сибири – уже старые и разработанные. А новые расположены в удаленных районах с экстремальными условиями работы. Проблема России не в отсутствии ресурсов – они есть в изобилии, а в высокой стоимости добычи, больших затратах времени и технических сложностях освоения месторождений.

Чтобы сохранить добычу на уровне, который указан в наших прогнозах, России нужно вложить в отрасль огромные деньги – больше $700 млрд до 2035 года – и обеспечить более благоприятный для бизнеса налоговый режим.

Петр Канаев